ГЕОПОЛИТИКА.р.8.
Вто же время восточнее Германии простираются гигантские территории, по отношению к которым Германия занимает Поэтому будет корректно расположить эту немецкую школу ближе к Heartland, но все-таки она может иметь двойную легитимацию – принадлежности к Heartland и к Rimland. По сравнению с Францией – это начало Heartland, а по сравнению с нашими землями это начало Rimland. Эта двусмысленность чрезвычайно важна и с точки зрения критической геополитики, когда мы хотим выстроить не случайный, а научно фиксированный и обоснованный политический дискурс, с точным и верным распределением терминов.
Следующий представитель этой геополитической школы – Рудольф Челлен (1864-1922 гг.) -- был шведом, но при этом сторонником единой германской зоны влияния. Рудольф Челлен ввел термин «геополитика» в 1899 году, полагая, как и Фридрих Ратцель, что государство – это форма жизни. Он был органицистом.
Фридрих Науманн (1860-1918 гг.) сформировал концепцию «Средней Европы», политически обосновывая германскую экспансию, а с геополитической точки зрения, стремясь объединить европейский Heartland в нечто самостоятельное.
Карл Хаусхофер (1869-1946 гг.) – крупнейший немецкий геополитик, создатель журнала «Zeitschrift fur Geopolitik». Он основывал свои теории исключительно на англосаксонской геополитике. Поэтому, несмотря на то, что с его именем часто ассоциируется геополитика, можно сказать, что он был вторичен. Его мысль являлась реакцией на англосаксонскую геополитическую модель. Кстати, в Америке в наши дни существует даже разделение на geopolitics (англоязычный термин) и Geopolitik (немецкий). Считается, что geopolitics – это научно, а Geopolitilk (то же самое, только по-немецки) – это уже ересь. Чужая геополитическая теория заведомо обвиняется в антинаучности. Мы же, изучая геополитику научным образом, должны понимать, что представление о том, что, например, теория Хаусхофера не научна, а теория Макиндера научна, является принципиально предвзятым мнением.
§ 3.8 Карл Хаусхофер
Хаусхофер, применяя англосаксонскую модель в Германии, обнаруживает ту же самую конструкцию, о которой шла речь выше[99]. Где находится Германия? С одной стороны, с точки зрения Европы, это Landpower, так и надо это признать, а, с другой стороны, есть еще и русские. И в 1939 г. Хаусхофер пишет работу, которая позже, уже в 1943 году, станет известной под названием «Континентальный блок» -- о необходимости объединения Германии, России и Японии. Японию Хаусхофер, в отличие от других геополитиков, считал сухопутной державой, которая не развивала серьезно морские силы в своей истории и лишь под воздействием англосаксонского морского могущества были вынуждена, защищаясь, строить флот. И тогда же японцы впитали элементы морского стиля. Хаусхофер предлагал объединить все три Landpower’а – немецкий, русский и японский -- в единый континентальный блок. Слово «континентальный» синонимично английскому «лендпауэр». Понимая, что Гитлер намеревается двигаться одновременно и против Seapower и против Landpower, Хаусхофер прагматически соглашается временно отказаться от континенталистской стратегии и встать на сторону морских держав, а не действовать отдельно от всех. Тогда он посылает своего ученика Рудольфа Гесса, который был лучшим другом Гитлера и вторым человеком в партии, в Лондон на переговоры. Но чем это кончается? Гесса объявляют сумасшедшим, и впоследствии он сидит в тюрьме Шпандау, пока не умирает, а тюрьму Шпандау не сносят. Геополитическая неопределенность стоила Германии всего. Это очень важная модель. Это пример того, как теория обращается в конкретную историческую практику.
Основные пункты учения Карла Хаусхофера. Первая идея – Lebensraum*, «жизненное пространство». Так же, как англичане, Хаусхофер считает, что большому народу нужно большое пространствое. По сути дела, он повторяет концепцию «Manpower», обращая ее в «лебенсраум» и придавая ей органицистский, чисто германский, гетевский романтический смысл. Вообще, как уже было сказано понятие «лебенсраум» взято из японского названия геополитики. «Lebensraum» – это не пространство для жизни, а «живое пространство», которое должно быть естественным образом объединено в государстве. Это отнюдь не прагматический империалистический призыв всех завоевывать. Эта идея изначально отражает свойственное органицистской философии представление о том, что государства растут в естественных условиях.
Вторая идея К.Хаусхофера – автаркия, которая необходима для того, чтобы государство объединило большое пространство вокруг себя или объединило близкие зоны и обрело самодостаточное существование.
Третья идея – панрегионы. Это созвучно идее Куденофф-Калерги, создателя паневропейского движения, австрийского геополитика и аристократа, кстати, японца по матери. Панидея, по Хаусхоферу – это мысль об объединении нескольких регионов в один панрегион. Пан-Европа – это Европа вместе с Африкой, или Евроафрика, пан-Америка -- как две Америки, Северная и Южная, паневразийское пространство -- это мы, русские, и все, что нам принадлежит, включая, по Хаусхоферу, Иран и Индию. И четвертый панрегион – это Тихоокеанский регион, в котором господство, конечно, Хаусхофер отдавал своим друзьям-японцам. Таким он видел будущий мир. Идея панрегионов основана на идее широтной и долготной экспансии. По Хаусхоферу, экспансия по вертикали, меридиональная экспансия, естественна и позитивна. Соответственно, с севера на юг продвигаться хорошо и правильно, а с востока на запад – чревато большими проблемами. Так он обосновал теорию долготной и широтной экспансии. И предлагал всем регионам интегрироваться преимущественно по вертикали. То есть, если уж американцы желают экспансии, пусть остаются в рамках доктрины Монро, если немцы стремятся расшириться, то пусть заходят в Африку, если русские намерены приобретать новые территории, то пусть сапоги в Индийском океане моют, а если японцы мечтают о новых землях, то им по праву принадлежит зона тихоокеанского процветания, о чем и заявляли японцы, захватывая очередное государство.
Интересно, что Хаусхофер полностью принимает концепцию «Морское могущество против сухопутного могущества» как наиболее общую модель объяснения динамического противостояния в современном мире..
Еще одна идея Хаусхофера – динамические границы. С его точки зрения у государств не должно быть четких границ, они должны постоянно изменяться в зависимости от того, кто становится сильнее или слабее, поскольку государства – это органические структуры.
§ 3.9 Карл Шмитт
Важнейший философ геополитики – Карл Шмитт (1885-1985 гг.). Он придает философское обоснование геополитике, рассматривает Seapower и Landpower как морское общество и сухопутное общество. Шмитт дает возможность рассмотреть такие понятия, как Seapower и Landpower, не только как стратегические концепты, но и как цивилизационные понятия. То есть он закладывает основу социологической интерпретации геополитики. Шмитт утверждал, что сухопутные режимы, сухопутные державы имеют определенные социальные особенности: они традиционны и консервативны. Морские же цивилизации и морские общества –динамичные, торговые, более склонные к прогрессу, техническому развитию, к индустриализации. В обществе сухопутном доминирует постоянство, стабильность, иерархия; в обществе морском доминирует социальная динамика. В одном случае – социальная статика, в другом случае – социальная динамика. Так Карл Шмитт превращает геополитический метод в социологический и философский метод.
|
|
||
|
|
|
У Шмитта есть прекрасная работа, которая называется «Земля и море». Она полностью приведена в хрестоматии в конце моей книги «Основы геополитики»[100].
Шмитт также вводит понятие «номоса земли»[101]. Номос земли – это такое устройство политического пространства, которое представляет собой политическую организацию географических территорий. Шмитт говорит о том, что в наше время существовали, сменяя друг друга, три номоса земли. Первый номос земли – это Вестфальский мир, где субъектами были названы государства-нации. Второй номос – это двуполярный мир, который сложился, по сути, после Второй мировой войны, когда субъектами стали блоки государств, а не отдельные государства. И третий номос земли складывается и сложится, по Шмитту, в том случае, если одна из сторон во взаимном противостоянии докажет окончательное превосходство. Поэтому однополярный мир – это третий номос земли. Сегодня мы живем, согласно Шмитту, в геополитической легитимности под законом третьего номоса земли. Четвертый номос – это то, что должно бороться с третьим номосом земли со стороны тех, кто выступает против него.
Генрих Йордис фон Лохаузен (1907-2002 гг.), австрийский геополитик, который написал в 1979 году неплохую книгу «Мужество к власти. Мыслить континентами». Также у него была книга «Думать народами»[102]. Представитель немецкой геополитической школы. Мышление представителей этой школы полностью предопределяется ситуированием самих немецких геополитиков и представителей политической географии. Они находятся между европейским Landpower, малым Heartland и большим Heartland. Если мы посмотрим, как эти понятия рассматриваются у Макиндера, то увидим как раз эту симметрию. В одном случае они в Heartland не входят, а входят в Rimland, а в другом случае сами являются Heartland. Это колебание между Heartland-1 и Heartland-2 раннего и среднего Макиндера имеет чрезвычайно большое значение. В одном случае Германия и Центральная Европа – часть Heartland, это позволяет им одним образом построить свою геополитическую оптику, в противном случае они – часть Rimland, и тогда их геополитическое видение мира имеет совсем другой характер.
§ 3.10 Французская школа геополитики.
Классическая школа Rimland – это французская школа геополитики. Ее основатель Видаль де ля Блаш (1845-1918 гг.). Он ввел концепцию «поссибилизма», очень близкую к концепции кондишенинга. Поссибилизм (от «поссибилитас», «возможность») -- это география , связанная не с необходимостью и причинностью, но с возможностью или вероятностью появления того или иного явления на той или иной территории.
Интересно, что де ля Блаш, хотя и косвенно, но влиял на германскую политику. Дело в том, что американские и англосаксонские геополитики влияли на принятие решений их государствами и правительствами и в значительной степени воспитали всю американскую политическую элиту ХХ века. А Видаль де ля Блаш во Франции ни на кого не влиял, его никто не слушал, хотя он писал хорошие, умные вещи. Современного же французского геополитика Ива Лакоста слушал Миттеран. Ив Лакост[103] до сих пор жив, он издавал журнал «Геродот», где пытался обойти все острые темы: и Seapower, и Landpower. Лакост в основном занимался региональными вопросами, то есть микролизацией геополитики и сведением ее к частным проектам. Конечно, периодически его заносило то в одну, то в другую крайность. По большей части, можно суммировать, что он старался как представитель Rimland уйти от острых тем и больших дискурсов.
Эмрик Шопрад, современный французский геополитик, сторонник евроконтинентализма. Это новое направление во французской геополитике, которое мыслит Европу скорее в германском или промежуточном ключе, утверждая, что Европа должна принадлежать к Heartland [104]. Еще более последователен в этом отношении французский философ и геополитик Ален де Бенуа[105], который выступает за четвертый номос земли. Как геополитик он считает, что необходимо, чтобы Heartland победил Rimland, чтобы Россия вместе с Европой под эгидой борьбы с англосаксонским миром установила альтернативный актуальному мировой порядок. Этот геополитический мыслитель предлагает глобальный альянс лэндпаэур и Rimland против Seapower. Это уже, конечно, не просто французская школа, а новая франко-германская европейская геополитика.
§ 3.11 Российская школа геополитики
Теперь мы подошли к российской школе геополитики, которой, к сожалению, почти не было. Удивляет то, что при столь фундаментальном значении Heartland, при таком серьезном напряжении глобальных сил вокруг нас, мы о геополитике почти не задумывались. Больше ста лет идет страшная рубка, страшная война за контроль над Heartland, которым мы и являемся, а такое впечатление, что мы вообще не слышали, что что-то происходит. Есть лишь отдельные исключения. Например, очень интерсный географ Вениамин Петрович Семенов-Тянь-Шанский (1870 —1942), сын крупнейшего русского географа Петра Петровича Семенова-Тянь-Шанского (1827-1914 гг.), главы Русского географического общества. Он очень верно отметил континентальный характер России.
Ближе к геополитике был другой любопытный автор Владимир Иванович Ламанский[106] (1833-1914 гг.). Этот славянофил и патриот писал о дуальности двух систем – греко-славянской и романо-германской. Он и Данилевский провели границу. О геополитике напрямую они не говорили, но соотносили народы, общества, социальные и этнические системы с их пространственным расположением. То есть греко-славянский мир – это максимально восточная часть Европы, романо-германский мир – это остальная часть. Это с большой натяжкой, хотя и очень приблизительно, можно отнести к геополитике,.
Военную стратегию тоже можно включить в отечественную геополитику: прежде всего, это труды генералов Милютина и Снесарева. Однако надо понимать, что геополитика не ограничивается геостратегией, то есть чистыми аспектами пространственной организации войны[107].
К предгеополитической русской мысли можно отнести также Ивана Ивановича Дусинского (1879-1919), автора внушительного труда «Основные вопросы внешней политики России в связи с программой нашей военно-морской политики»[108]
К категории непосредственных предшественников становления русской геополитики наряду с В.П.Семеновым-Тянь-Шанский и И.И.Дусинским, был Алексей Ефимович Вандам (Едрихин)[109] (1867-1933 гг.). Он участвовал в Первой мировой, потом в Гражданской войне, последнюю закончил генерал-майором повстанческой Псковской армии, довольно эфемерного образования: это были русские белые, перешедшие на сторону немцев. Основные части белых были на стороне Антанты, то против немцев и против большевиков, а были прогерманские антибольшевистские русские в дивизии во Пскове, они даже печатали свои деньги – так называемые «вандамки». Ничем они особенно не отличились, просуществовали какое-то мгновение, но сам Алексей Ефимович был очень интересным человеком, особенно до войны и революции. Он принимал участие в Англо-бурской войне на стороне буров и питал особую ненависть к англичанам. И на ненависти к Seapower он, по сути дела, создал довольно интересную картину. Его тексты сейчас изданы, они чрезвычайно проницательны и интересны, потому что, строго говоря, это почти наша геополитика. Вандам видит, что Англия – это плохо, понимает, что Англия – это наш враг, и как военный думает, противостоять этой державе. На основании анализа поведения британцев он выстраивает модель, которая в принципе довольно точно резонирует с идеями адмирала Мэхэна.
§ 3.12 Евразийцы.
Петр Николаевич Савицкий (1895-1968 гг.) – пожалуй, первый русский автор, который использовал слово «геополитика» в статье «Континент – океан». Петр Савицкий был одним из основателей Евразийского движения. Геополитика первых евразийцев, поначалу являлась реакцией на всю ту конструкцию геополитической модели, которая сложилась к 1920-м годам. Сталкиваясь с геополитической конструкцией Seapower, их проектами глобальной доминации, евразийцы понимали, что Россия все оказывается в положении объекта этой геополитики, с которой атлантисты намерены совершать определенные внешние операции для того, чтобы внешний субъект Seapower достиг глобального господства. Петр Николаевич Савицкий задумывается о выстраивании альтернативы. Он начинает создавать Евразийское движение и публикует статью «Континент – океан», где говорится, что Россия представляет собой самостоятельную цивилизацию, независимое политическое и экономическое единство и должна за себя постоять. То есть, основа мысли Савицкого очень верная, мы – субъект Landpower, мы – суша как субъект, а не объект, мировой истории. Чем важна эта статья, почему она является вехой в русской геополитике? Потому что впервые, по сути дела, представитель России, то есть Heartland, с которым представители Seapower, Rimland или немецкой геополитической школы обращались как с объектом, препятствием, пассивной массой,, начинает выступать не просто как объект, а как субъект. Таким образом, именно Савицкий и евразийцы, которые начинают вслед за ним использовать термин «геополитика», в частности, Вернадский, начинают мыслить в геополитических категориях. Так возникает уникальная вещь – евразийская теория, которая и есть, по сути, теория русской геополитики. В чем ее специфика? Все основные моменты разъяснены в вышеупомянутой статье Савицкого[110].
Мы видели, что геополитика началась со статьи Макиндера. Геополитика – это не столько труды и огромные работы, это проницательные, емкие статьи, которые вдруг ухватывают какое-то реальное положение дел, и лишь потом постепенно они конституируются в полноценную критическую геополитику. Чрезвычайная важность статьи «Континент – океан» Савицкого заключается в том, что мы видим, как представители Landpower осознают себя как представители Landpower, сухопутной силы особого континента – России, и начинают мыслить мир, исходя из своей оптики, определяя свое отношение к Западу, к Востоку, к морским силам и к Германии. Евразийцы, опираясь на славянофилов, опираясь на консервативных мыслителей и их предшественников, обосновывают свою геополитическую конструкцию, свое понимание собственного места в мире. Таким образом, они достраивают чисто теоретическую модель трех субъектов геополитики до полноты. Мы видели, насколько ясно понимает свои захватнические, империалистические интересы американская геополитика, англосаксонская, шире – Seapower. Мы видели, что как серьезно в эпоху Хаусхофера, и это сказалось в значительной степени, в том числе, и на поведении германской политики, мыслит мир, глобальный мир немецкая школа, думая о своем месте – Heartland или Rimland. Мы видели, как французы, которых особо никто не слушал, но, тем не менее, мыслят свое западное, Rimland’ское положение. Спикмен, кстати, в данном случае, будучи англосаксом, говорил о значении большого Rimland, что именно там, между двумя силами: Seapower и Landpower, за счет этого напряжения рождается наиболее динамичная культура.
Наконец-то, мы увидели, что и в рамках сухопутного могущества – Landpower возникает разумная, рациональная, субъективная конструкция, субъективная школа, которая рассматривает, как бы переворачивает геополитику, геополитические объекты, глядя с суши, беря на себя миссию суши. Вначале суша выступала как объект для моря, а море выступало как субъект. Для евразийцев суша начинает выступать как субъект, а море как объект.
Это, можно сказать, зеркальная конструкция по отношению к Seapower. Они говорят: «Для того, чтобы нам владеть миром, нам надо владеть вами». А мы отвечаем: «Чтобы вы нами не владели, мы должны вас выбросить в море, мы должны отправить вас туда, откуда вы пришли. Смотрите, насколько это честно: вы нам черное, мы вам белое, и так далее». То есть, совершенно правильная игра.
Что касается более серьезной институционализации русской геополитики, то пришлось еще после Савицкого подождать еще 80 лет. В 1995 г. я опубликовал «Основы геополитики», которые, в общем, обобщают все эту картину. В таком же духе, воинственном, как и наши английские коллеги, но уже со стороны нашего, русского Heartland, там утверждалось следующее: Heartland – это мы, мы должны себя защищать, чтобы не стать субъектом чужой игры. Это очень многим не понравилось, А многим и понравилось, потому что это есть приход нашего народа в самосознание нашей геополитической точки зрения. Когда я встречался с Бжезинским в Вашингтоне, у него в кабинете стояла шахматная доска. Тогда я заметил Бжезинскому, что шахматы – это игра для двоих, на что тот ответил, что никогда об этом не думал. Это очень важно, потому что для Бжезинского геополитика – это геополитика Seapower. То, что не геополитика Seapower, это какая-то чепуха, такой геополитики нет. А уж евразийство, которое, крайним образом, является симметричным и пункт за пунктом повторяет, только со стороны суши, геополитику моря, это уже за гранью возможного.
Наш курс – это не курс евразийской геополитики. Наш курс – это курс критической геополитики, когда мы, понимая нашу позицию, можем отнестись к ней как угодно, можем приехать в Штаты, можем приехать в Европу и начать смотреть на свою собственную страну и собственную историю другими глазами. Речь идет о научном компаративистском методе критической геополитики, связанной с социологическими явлениями.